Архетипы в русских сказках - Патрушева Светлана

Для меня сюжет этой сказки гораздо более глубокий, и надо смотреть на какие-то мотивирующие вещи. Начну с персонажей «старшие братья» и «младший-дурак». Этот тандем встречается во многих сказках. Практически в каждой сказке встречаются либо «старшие сестры и младшая сестра», либо «старшие братья и младший брат». Старшие братья очень часто выступают в роли покровителей, они заботятся о младшем брате, следят за развитием, помогают, обеспечивают его жизнь, либо они выступают в роли завистников. Здесь речь идёт уже о конфликте, разладе внутри рода. В этой сказке не упоминается о родителях, поэтому речь идёт об индивидуальном сознании. Когда в сказке упоминается «старик со старухой», «дед и баба», «царь» или «царь с царицей», «отец и мать», речь идет о каких-то родовых программах внутри человека.

«Старшие братья», «Иван-дурак» или «Емеля-дурак» это всё-таки описание персонажей внутри мира конкретного человека, и я предлагаю опираться на тот функционал, про который в сказках всегда написано и его не надо придумывать. Итак, у нас два старших брата, один умный, второй богатый. Как правило, умный-разумный —старший. А средний — богатый, обеспечивает связь и коммуникации. И вот здесь надо задать себе вопрос:

Какая часть внутри нас отвечает за богатство?

Какая часть отвечает за социальные связи, за статус, за социальные нормы, правила?

Существует очень интересный персонаж внутри каждого человека, с которым я часто сталкиваюсь, это внутренний ребёнок, эмоциональный, непосредственный, радующийся.

Но относительно сказки про Емелю, мне не откликается персонаж «внутренний ребёнок», которого пытаются часто «натянуть» на Емелю. Внутренний ребёнок очень активен, он скорее похож на Ивана-царевича, который действует, куда-то отправляется, совершает какие-то глупости, плачет, либо на Ивана-дурака, который очень деятельный, творческий, «без царя в голове», но тем не менее. Емеля же действует по-другому, он лежит на печи. И здесь мне хочется поговорить о таком очень популярном в последнее время моменте, когда мы включаем «внутреннего наблюдателя». Вот та самая суть, которая смотрит из человека на мир. Она не является действующей, т.е. мы действуем, исходя из той картинки, которую видит «наблюдатель», но действует не «наблюдатель», он как раз находится в состоянии тотального покоя. Я знаю хорошо по опыту, что если у человека получается соединиться с этим «наблюдателем» и быть этим «наблюдателем», то его жизнь становится на порядок осмысленнее, понятнее, интереснее.

Если говорить о персонаже, который «понял смысл жизни и никуда не торопится», скорее всего это и есть Емеля. Он просто констатирует, он не дает оценку, что здесь тепло и это хорошо, а там холодно и это плохо. Он просто говорит: «На дворе холодно, на печи тепло», и он остается на печи как на базовом принципе организации жизни. Здесь очень простой пример, и в сказках очень ясно его видно: мороз, холод — это смерть, тепло — это жизнь. «Наблюдатель», вот этот принцип организации жизни, вот этот «внутренний наблюдатель» связан с жизнью, именно поэтому ему не очень-то хочется идти в смерть, поскольку он еще живой. Пока мы живые, «наблюдатель» в нас действует.

Дальше мне очень хочется рассказать про принцип организации жизни как печи. Я уже рассказывала о символе «Печка» в сказке, и сейчас расскажу еще больше. Русская печь — это настолько глубокий, наполненный смыслами и образами архетип, что говорить о ней, как о неодушевленным предмете или пропускать в сказках печку, для меня просто невозможно, особенно, если идет речь о внутреннем мироустройстве человека. Вот если я скажу, например, человек «с печкой внутри» и человек «без печки внутри». Ты сразу можно представить, что первый — теплый, творческий, животворящий, в нём есть жизнь, горит огонь, с ним можно испечь пирогов, у него можно спрятаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Образ печи есть во многих сказках. Не один Емеля лежал на печи, если мы вспомним, то Баба-Яга лежит на печи, в печь прячется Алёнушка с братцем Иванушкой, когда убегает от гусей-лебедей. Практически в любой сказке есть символ печи как материнской энергии, заботы и мироустройства вообще.

Если рассматривать Емелю как «внутреннего наблюдателя», и вообще принцип сознания как такового, способности видеть, быть, существовать, то естественно, что он находится на печи. Жизнь как таковая, это и есть символ огня. Причем есть очень интересные описания системы стихий внутри человека, энергетического тела, поля, описание мира. Там распределение стихий по этажам, по структуре очень похоже на русскую печь: внизу огонь, в середине вода в котелке, и вверх поднимается пар и идет дым. И пар и дым воспаряют в небо, это связь земли и космоса. Печь очень глубокий, полный смыслами персонаж, это мощный архетип жизнеустройства жизни в целом.

В сказке описана очень интересная история, дурак взял ведра и пошел за водой, только когда ему пообещали красный кафтан, красные сапоги и красную рубашку. Это позволило «наблюдателю» посмотреть в сторону воды, в сторону каких-то действий, информации. Здесь мы выходим еще на один очень глубокий символ, на символ рыбы, щуки. Щука здесь появилась не просто так, рыба это самый базис зарождения жизни. Символ рыбы, лягушки, всего того хтонического под поверхностью земли, в воде, болоте, в пещерах, что обитает в нижних мирах, про обладание огромной жизненной силой, той самой энергией, которой нет в срединном мире. Это энергия предков, это генетическая информация, которая зашифрована во всем существующем. Представь себе, что внутренний наблюдатель, основываясь на таком контакте с жизнью, понимая, что такое жизнь, понимая разницу между смертью и жизнью, между холодом и теплом, зачерпывает ведро воды как ещё одной стихии и находит в этой воде символ бесконечного благополучия, бесконечного плодородия.

Рыба у многих народов, во многих сказках символ творения, символ рождения. Есть сказки и сюжеты, в которых бесплодная царица съедает кусочек рыбы, карпа волшебного или щуки и беременеет. И не только она, но и служанка, и собаки. Много всего интересного может произойти, и очень часто вот этот символ рыбы — символ исполнения желаний. Рыба — это бесконечная творческая сила мира для создания того, чего ты хочешь, главное сохранять намерение, пожелать «по щучьему велению», чтобы это реализовалось.

Рыба, это тот принцип, который позволяет нам плавать и ориентироваться, некий скафандр, оболочка, в которой человек может из массы вариантов и возможностей через этот аватар достигать нужной ему цели. Это такой посредник, проводник в мире живых и в мире мертвых. Символ вечности и жизни вне времени. Именно поэтому, там где нет жизни, можно ее создать, если проглотить кусочек волшебной рыбы.

В сказке про Емелю есть инструкция: у человека, помимо сознания, помимо умения быть богатым, реализовываться в социальном плане, есть внутренняя часть «наблюдатель», мотивацией для которого будет являться «красный кафтан» как способ выражения этого внутреннего потенциала. «Красный кафтан», «красные сапоги», «красная рубашка», в некоторых сказках ещё «красная шапка», все эти красивые артефакты означают, что у того «внутреннего наблюдателя», «игрока в жизнь», этого принципа «жизни как таковой», всё-таки есть потребность быть увиденным и проявить свою творческую активность.

А как быть замеченным и увиденным другими такими же творцами? «Надеть красные сапоги» — идти по дороге в радость самореализации, «надеть красную шапку» — получить статус в глазах других творческих людей. «Красный кафтан» — это тот образ, та одежда, та роль, в которой хочет быть выраженным внутренний творец, который лежит на печи. Он лежит не потому что ленится, а потому что очень связан с печью, с энергией жизни, любви как таковой.